Об этом всегда сложно говорить, но еще сложнее, наверное, молчать. Смерть – тяжелая тема. А когда вам всего 23 года и вы только что потеряли самого близкого человека? Это эссе Анастасии Ваюкиной заняло второе место в конкурсе Psychologies #Япобедил. Пусть оно поможет тем, кто тоже пытается пережить утрату и вернуться к жизни.
После утраты бабушки и деда, маминых родителей, я считала, что страшнее онкологии нет ничего. До тех пор, пока не стала свидетелем того, как моя мама начала сгнивать заживо. Год назад она попала в больницу, где у нее диагностировали панкреонекроз.
Врачи и я были в недоумении: откуда у непьющей молодой женщины может быть Это? Ее болезнь длилась ровно 40 дней. Столько мне было отведено, чтобы вернуть ту любовь, которую она дарила мне 23 года моей жизни.
Я была в режиме боевой готовности, мне ежеминутно приходилось что-то делать: искать лекарства, измерять температуру, готовить еду, которую она все равно не ела…
Боль и страх застилали мне глаза, и, я словно сквозь ураган, пробиралась к ее выздоровлению
Боль и страх застилали мне глаза, и я, словно сквозь ураган, пробиралась к ее выздоровлению, а мама с каждым днем становилась все слабее и худее, только огромный живот и несколько резиновых трубок, торчащих из него, выдавали ее диагноз.
Когда на тридцать седьмой день я в очередной раз мчалась в больницу, доктор сказал, что маму наконец-то перевели из реанимации в общую палату. Для меня это было равносильно победе над ее угасанием.
Я летела через ступени, подгоняемая предвкушением встречи, но когда оказалась в палате, на меня обрушился незнакомый и пугающий запах. Кисло-сладкий, как смесь ацетона и карамели.
На протяжении последующих месяцев, когда очередной приступ истерики отключал мой разум, а собственный крик заглушал невыносимую боль в душе, этот «запах смерти» снова возникал передо мной.
А еще пол-литровая бутылка, привязанная к трубке из живота, до краев наполненная черной водой, – вот что осталось мне на память о последних днях с мамой. Ей было 45 лет.
Мне понадобился год для того, чтобы пройти через свое горе, чтобы выбраться из глубокой черной ямы, куда меня с размаху пнули, сказав: «Мы потеряли Вашу маму», чтобы перестать ненавидеть все живое вокруг, чтобы перестать ненавидеть саму себя за то, что я не смогла ее спасти и осталась одна на этом свете.
Мне понадобился год, чтобы выбраться из глубокой черной ямы и перестать ненавидеть себя за то, что я не смогла ее спасти
Я нашла в себе силы обратиться за помощью, работала с психологом, вместе с которым мы, будто дьявола, изгоняли мою боль, убивающую во мне Человека. Я снова и снова погружалась в свое бессознательное, чтобы переиграть те эпизоды маминой болезни и похорон, которые не отпускали меня.
Мне нужно было исправить то, что травило меня изнутри, и попрощаться с мамой. И я это сделала. Ради нас. Ведь мы все равно остались друг у друга, несмотря на смерть.
Но, как любая другая, моя победа над болью принесла не только радость избавления, но и горечь утраты, на всю жизнь поселившуюся в моем сердце.
