Коммунальное детство и юность очень рано помогли мне сформулировать заветную мечту. В двух из четырех комнат в квартире на улице Красной Конницы (сейчас Кавалергардской) в Ленинграде жили мы втроем — я, мама и бабушка. Мы были счастливыми обладателями не только 13 и 14 квадратных метров, но и телевизора с телефоном.
Нетрудно догадаться, что двери к нам не закрывались: кто-то постоянно куда-то звонил, а вечерами все соседи собирались на просмотр телевизионных передач. Сервант с выдвижным ящиком, на котором я делала уроки, и кресло-кровать — вот и все мое личное пространство. Став взрослой, я выкупила соседские метры, но, даже разъехавшись, бывшие жильцы четырех комнат дружили и помогали друг другу, как крепкая семья. Да, я мечтала именно об этом: сначала об отдельной комнате, потом о квартире, затем «совсем обнаглела» и размечталась о собственном доме.
Моей деревянной трехэтажной сбывшейся мечте скоро «стукнет» три года. Иногда я блуждаю по 300 квадратным метрам и думаю: не погорячилась ли? Ведь можно было не строить с таким размахом.
Наше прошлое и стереотипы поведения остаются навсегда: как бы я ни пыталась найти личное пространство, оно все равно становится общественным. Вместо соседей из ленинградской коммуналки теперь со мной друзья и коллеги-музыканты. Репетиции, творческие вечеринки, ночные посиделки и задушевные беседы. Кто-то хочет остаться на сутки, а кто-то — задержаться и погостить подольше.
И я понимаю, что мне вовсе не нужно для персонального уютного уголка трех этажей. В моем доме, кажется, есть все. Но как будто чего-то не хватает…
По выходным, когда мама оставалась дома, мы устраивали семейные обеды… Удивительное, неповторимое ощущение счастья
Я с детства терпеть не могла, когда со мной сюсюкали. Как только замечала в дверном проеме очередного взрослого, порывающегося меня обнять и засыпать разными глупыми вопросами, я спасалась в убежище — под круглым деревянным столом.
Этот стол, с большой ковровой скатертью, доставшейся от прабабушки, был для меня островком безопасности. По выходным, когда мама оставалась дома, мы устраивали семейные обеды — с непременной сервировкой, неспешной едой и размеренными разговорами. Удивительное, неповторимое ощущение единения, абсолютной защищенности и счастья. Это были времена, когда я, как и мои ровесники из поколения конца 60-х — начала 70-х, верила в рассказы бабушки и мамы об Обществе чистых тарелок (чтобы в него попасть, нужно было съесть все, что на тарелке, и показать пустую посуду Владимиру Ильичу Ленину).
В моем новом доме есть прямоугольный стол, который хорошо вписался в модный дизайн. Но, как я теперь понимаю, не вписался в мою мечту. Я совершила колоссальную глупость, постирав ту скатерть в машинке, где она рассыпалась.
Но точно знаю, что где-то в антикварном магазине меня ждет такая же. Я постелю ее на круглый стол, который однажды «вернется» в мой дом. Мы будем обедать за ним, говорить о самом сокровенном. Когда мне захочется прислушаться к себе, своему сердцу и воспоминаниям, я заберусь под него, как тогда, в детстве. Ведь у каждого должен быть островок безопасности.
